Агентство Пинкертона [Сборник] - Страница 25

Мы считаем всякого, допускающего на своем предприятии развитие рабочих забастовок, человеком безнадежно отсталым.

Мы способствуем тому, что рабочие в кратчайший срок осознают единство своих стремлений со стремлениями нанимателя.

Мы гарантируем быстрое уменьшение числа членов союза.

Наш девиз: конструктивность, американизм и истина.

Р. S. В качестве Канзасского агентства и действуя по законам штата Канзас, мы можем в случае надобности поставить, вам вооруженных стражников».

От компании обслуживания корпораций в Чикаго

«Обзор, анализы, услуги,

разрешение рабочей проблемы,

контроль над человеческим материалом,

устранение разрушителей,

увеличение продукции,

специалисты по личному составу,

улучшение промышленности,

предупреждение,

исправление,

конструктивность,

продуктивность».

От международной вспомогательной компании. Нью-Йорк

«Человек, познай самого себя» — это божественная заповедь. Но «человек, познай тех, кому ты вынужден доверяться» — это человеческая мудрость, необходимая для преуспеяния в этом мире.

«Дорогой сэр,

Не желали ли бы вы переодеться в старый костюм, совершенно изменить свою внешность и поработать вместе с вашими служащими, чтобы узнать, что они думают о своей работе и о своем заработке, и тысячу других вещей?

Конечно, вы этого хотите! Каждый администратор, которого мне случалось встречать, хотел именно этого. Ваше желание неосуществимо по той же причине, по которой вам невыгодно самому печатать на машинке ваши письма или лично заниматься счетоводством.

Не отчаивайтесь, однако, — Международная вспомогательная компания спешит вам навстречу…»

О’Нейл нехотя потянул еще письмо из кучи нераспечатанных писем.

— Редж!

Редж, как всегда, писал с орфографическими ошибками, крупным почерком, на плохой бумаге.

Чикаго, 11 июля 1905 г.

«По имеющимся сведениям, дорогой О’Нейл, у вас чертовщина! В ваших местах будет орудовать известный вам Хейвуд. Я давно присматриваюсь к молодцу и скажу прямо: даст вам десять очков вперед по части выжимания тяжестей. Не сердитесь, старина, потому что вы тоже прекрасно выжимаете тяжести.

Что касается маленького Гульда, то он сорвал с меня безбожную цену (отец его тоже всегда был мошенником и умрет нераскаянным), но зато оставил в дураках всю компанию, — я разумею Компанию Чикаго — Барлингтон — Квинси.

Дело провалилось из-за одного уморительного парня (пинкертоновца), которого Бангс морочил с чрезмерным успехом.

Его дернуло, видите ли, найти записку Орчарда к маленькому Гульду с извещением о часе и месте.

У пинкертоновцев тут была большая игра. После того уже, как я пробил тому парню голову, они хотели разорвать его на куски. Но я им сразу сказал, что люди, вскакивающие в экспресс на ходу (хотя бы и сдуру), — не валяются у меня на улице.

Тогда его отправили к Мак-Парланду практиковаться.

Короче говоря, дружище, на днях он появится в какой-нибудь из ваших шахт или на плавильном. До сих пор вы предпочитали обходиться своими средствами. Но, дорогой О'Нейл, я уверен — вы охотно поступитесь одним из ваших многочисленных предубеждений ради душевного спокойствия вашего старого друга и принципала Вильфрида К. Реджа.

Р. S. Гарри Орчард отправляется туда же на всякий случай».

* * *

На ходу обтирая руки, сбрасывая фартук или спуская рукава рубашки, люди выбегали из цехов плавильного завода, спешили через разборочную, бежали между бочонками, набитыми измельченной рудой. В течение последних двух дней Крейн старательно поступал так, как поступали другие. Он перестал набивать свой бочонок.

— Джефферсон-сквер… Большой Билль… Джефферсон-сквер… В Денвере стачка… — кричали, говорили и шептали вокруг.

От ворот плавильных и металлических заводов по наклону большой улицы города Виктора стекала толпа. Другая толпа поднималась навстречу из поселка горняков. Где-то у сквера толпа, замедляя движение, путалась и плотнела. Сначала Крейн бежал по улице, а другие рабочие бежали впереди, сзади и рядом. Потом бегущие стали все чаще прикасаться к нему плечом или локтем. Потом он уже не бежал; он толкал перед собой чужие пыльные спины, сзади его толкали в спину другие. Это было удобно. Чужие спины, плечи и локти вели Крейна верной дорогой — до решетки, через калитку, в конец сквера, где толпа шевелилась на месте вокруг деревянной эстрады, предназначенной для певиц и куплетистов. На эстраде стоял чистенький человек с очень маленькими темными усиками и в длинном застегнутом пальто. Вероятно, он говорил давно, потому что лица в толпе уже не выражали любопытства.

— …Не отрицая бойкота как такового, я однако не думаю, чтобы юнионисты имели моральное право уходить из церкви, раз туда вошел не-юнионист или скэб. Никто не вправе, братья, уходить из церкви, если даже в ней присутствует скэб, вор или убийца… Безнравственно, братья, отказывать в последних почестях покойнику на том основании, что он был скэбом, — а тем более устраивать на похоронах скандал.

Вам внушают: без физического насилия нельзя выиграть стачку. В таком случае, братья и сестры, лучше проиграть стачку, чем выиграть ее, утратив симпатии публики. Кстати, количество стачек, так же как поджогов, убийств и других драматических происшествий, принято сильно преувеличивать. В среднем стачка продолжается двадцать три дня, тогда как предприниматель в среднем ведет свое дело без перерыва в течение тридцати лет. Средняя продолжительность промежутков между локаутами — девяносто семь лет, а на тысячу предприятий приходится ежегодно менее двух случаев бойкота. Итак, простой статистический подсчет убеждает нас в том, что нормальное состояние промышленности есть состояние мира. К сожалению, капиталист и рабочий — оба люди со всеми слабостями, присущими человеку, и каждый из них по временам стремится урвать свыше справедливой доли.